Переход к экологическому, социальному и корпоративному управлению (ESG) определит новый уклад жизни и экономики, на рынке труда возникнут новые профессии, изменится энергетический баланс, появятся новые товары для мировой торговли, считает ректор Российского экономического университета имени Плеханова Иван Лобанов. По его мнению, эти изменения дают России хорошие шансы для развития.

Иван Васильевич, ESG-трансформация — благо для России или зло?

Иван Лобанов: ESG, по сути — это устойчивое развитие. Оно необходимо и для стран, и для компаний. Если эту тенденцию сейчас проигнорировать, в будущем нам и следующим поколениям придется прикладывать огромные усилия, чтобы наверстать упущенное. Талантливые соискатели уже сейчас отдают предпочтения компаниям, где налажены корпоративная социальная ответственность, безопасность и удобство труда. Прозрачность для внешней среды необходима для привлечения дешевого финансирования (скидка на оплату кредита составляет от 0,2% до 1% годовых). Развиваться без денег и сотрудников невозможно, это стимулирует внедрение компаниями того, что скрывается за аббревиатурой ESG. Пока, зачастую, внедрение инструментов устойчивого развития, действительно, происходит достаточно формально, это чаще декларация о намерениях, чем реальные шаги. Помочь тут могут государственные инвестиции и поддержки процессов устойчивого развития со стороны правительства. Это может быть и прямое финансирование, и снижение налоговой нагрузки. По этому пути пошли 15 лет назад страны Европы, Китай, Япония. Нам необходимо тщательно изучить международный опыт, особенно стран, близких к России по производственной структуре экономики, по используемым технологиям, оставляемому углеродному следу. При этом помимо экологических проблем, которым сейчас у нас уделяют большое внимание, не забывать и про корпоративные ценности.

Кроме инвестиций, чем государство может помочь ESG-процессам?

Иван Лобанов: Государственным регулированием. По углеродным выбросам принято больше двух десятков федеральных нормативных актов. Разрабатываемый Минэкономразвития закон об ограничении выбросов парниковых газов потребует принятия еще трех десятков постановлений правительства и приказов министерств. Готовится оценка результатов эксперимента по достижению углеродной нейтральности на Сахалине, на ее оценке тоже будут разработаны нормативные документы.

Если в ESG-процессах заинтересованы сами компании, то зачем в них вкладываться государству?

Иван Лобанов: Задача страны — создать экономические стимулы для компаний и вкладывать деньги туда, куда направить частный капитал не получится. То есть надо выстроить систему и инфраструктуру учета и стандартизации углеродных выбросов, помочь компаниям подготовкой кадров, в проведении исследований и разработок по теме ESG. Вести эффективную борьбу с монополиями. Стать гарантом достоверности и прозрачности информации о компаниях, их ESG отчетности, чтобы международные инвесторы могли верить представленным им документами, а не искать в них фейки.

Какие товары могут стать в результате ESG-трансформации "новой нефтью"?

Иван Лобанов: Во-первых, все, что связано с цифровыми технологиями. Во-вторых, новые источники энергии, которые придут на смену тем, которые оставляют высокий углеродный след. Кстати, новые источники энергии не обязательно будут возобновляемыми. Чистая питьевая вода со временем может стать важным объектом мировой торговли. Редкоземельные металлы, водород, произведенный "чистым" способом. Углеводороды тоже могут остаться востребованными, если будет разработана технология их использованиями без выделения значительного углеродного следа. Россия, страна с большой площадью территории, сохранит преимущество по располагаемым природном ресурсам и сможет поставлять их на экспорт.

Современные технологии завязаны на компьютеры и искусственный интеллект, для работы которых нужно электричество. Не оставит ли после себя такая цифровая экономика больший углеродный след, чем есть сейчас?

Иван Лобанов: Искусственный интеллект — лишь совокупность технологий, позволяющих во многих ситуациях заменять человека. Их распространение растет, одновременно, сокращается стоимость передачи информации, расчетов, контроля за процессами. Следом сокращается и углеродный след. Ценность "одной мысли" искусственного интеллекта в настоящее время — это издержки бинарного переключения в транзисторах (то есть с нуля на единицу или обратно). Эти издержки ежегодно падают, что видно по возрастающей мощности процессоров компьютеров и смартфонов при гораздо более медленном росте их стоимости. Уже существуют работающие прототипы квантовых компьютеров, где число переключений не бинарно, а потенциально стремится к бесконечности. Безусловно, будущее именно за квантовыми технологиями, в этом случае себестоимость искусственной мысли станет еще на порядок ниже. Требования к физическим носителям искусственного интеллекта становятся все жестче, поиски продолжаются. И тут все может определить искусственный материал, который появится однажды в будущем.

Как все эти изменения отразятся на жизни людей? Какие профессии будут более востребованы, не приведут ли все эти изменения к росту безработицы?

Иван Лобанов: Есть оценка Всемирного экономического форума: к 2025 году новые технологии уничтожат 85 млн рабочих мест в мире и создадут взамен 97 млн новых. При этом вырастет доля занятости в "новых профессиях" с 7,8% до 13,5%, по прогнозу Международной организации труда только "зеленая экономика" создаст как минимум 24 млн новых рабочих мест. В такой ситуации есть опасность структурной безработицы: людей, обладающих нужными компетенциями, чтобы стать специалистами по управлению чистой энергией, восстановлению и реконструкции окружающей среды, устойчивому развитию, преодолению системных экологических катастроф, аналитиком по климатическому финансированию или большим данным в области климата и природопользования, экоархитектором или урбанистом-экологом — явно недостаточно. Понятно, что и зарплаты в этих профессиях, скорее всего, будут выше средних по рынку. Сложится примерно та же ситуация, что была в 90-х, когда стране не хватало грамотных экономистов и юристов.

Насколько вырастет стоимость подготовки специалиста "зеленой профессии"? Какие изменения ждут университеты, чтобы давать образование нужное людям будущего образование?

Иван Лобанов: Полный цикл образования человека в России — от детского сада до вузовского диплома — в 2019 году оценивался в 700 тысяч рублей. Это очень средняя сумма и она будет стремительно расти. Вкладывать придется и государству, и семье, и самому человеку, и организациям, в которых он будет работать. Уже сейчас для того, чтобы занимать достойное место на рынке труда, человеку надо постоянно много учиться, осваивать новые навыки и компетенции, непрерывно появляющиеся в условиях динамизма четвертой промышленной революции. Расходы на обучение постоянно растут. В мировом ВВП их доля приближается к 7%. Ведущие страны мира тратят на образование от 7% до 15 % расходов бюджета, Россия — 10,8%. Вузам потребуется не только поддерживать уровень преподавателей и свою материально-техническую базу, но и развивать цифровую инфраструктуру, онлайн-ресурсы, задействовать роботов-ассистентов, виртуальных помощников, системы искусственного интеллекта. Возрастут затраты на науку и инновации, — университет будущего будет учить не только на лекциях и семинарах, а вовлекать студентов в реальные научные исследования и проекты. Да и сам вуз может приобрести форму цифровой экосистемы, платформы для непрерывного обучения. Его основной функцией станет не просто подготовка специалистов с высшим образованием, а постоянное обучение всех, кому это будет надо, по целой совокупности курсов по разным дисциплинам, развитие "мягких" и специальных навыков у обучающихся на протяжении всей их жизни. Соответственно, изменятся и структуры источников финансирования и расходов университетов, которые станут часть новой модели цифрового интегрированного образования.

Более подробно темы ESG-трансформации и цифровизации обсудят участники форума "Шаг в будущее", который состоится 25-26 ноября в Москве.